с кожаными заплатками на локтях и выглядел как обычный небогатый горожанин. Когда один из судей спросил, есть ли у присутствующих какие-то сведения, способные смягчить вину подсудимого, Ро уверенно поднялся.

– Все знают, что я в первую очередь врач, – начал свою речь диктатор, без следа улыбки и скромно опустив глаза. – Я привык бороться против смерти и считаю, что она должна приходить только тогда, когда другого выхода нет. Мне претит сама идея смертной казни, – он сделал паузу, будто раздумывая. – Я, как потерпевший, вернее, как чуть было не потерпевший, хотел бы попросить об альтернативном наказании для убийцы. Быстрая смерть – плохое наказание, она не позволяет человеку осознать свою вину. А долгая мучительная казнь – невыносимое зрелище для наших людей, большинство из которых добросердечны и милосердны. И, тем более, это тяжёлый опыт для службы безопасности, которая всеми силами защищает наш народ, и которая вынуждена проводить подобные экзекуции.

– Конечно, это же нам придётся его казнить, – тихо сказал сидящий рядом с Йоханом Алон. Всё время, пока длился суд, он нервничал и вытирал со лба пот.

– Поэтому я предлагаю следующее, – продолжал диктатор. – Пусть семья убийцы выкупит его, – он снова сделал паузу. – Я не хочу участвовать в торговле его жизнью, для этого здесь есть опытные юристы, которые смогут определить цену. Нет, я не возьму себе ничего из этих денег! Они должны пойти на общественное благо. Например, улицы на Старом рынке совершенно разбиты, а у города не хватает средств на новое мощение. Или на что-то другое, что не является проблемой первой необходимости, но давно требует финансирования. Я же со своей стороны, как благодарность Богу за спасение от убийц, хотел бы организовать состязания по боевым искусствам, владение которыми спасло мне жизнь, и учредить награду из собственных средств, – он впервые за свою речь улыбнулся. – Естественно, награда будет небольшой. И, чтобы быть справедливым, я хотел бы посвятить эти состязания тому, кому я обязан своим мастерством – нашему великому учителю Дарию, которого больше нет с нами.

«Умеет же этот хитрец зарабатывать дополнительные очки в любой игре», – подумал Йохан.

– А ведь он прав, – произнёс Алон. – Пусть раскошеливаются.

Он поднялся во весь рост и закричал: – Да здравствует Роувем! Да здравствует диктатор!

– Да здравствует диктатор! – раздался голос Калева.

Йохан, аплодируя, поднялся вместе с залом и увидел, как Ро подошёл к убийце и, солнечно улыбаясь, ободряюще похлопал того по плечу.

Йохан нашёл Роувема в галерее верхнего этажа, где тот, облокотившись на перила, смотрел на озеро, которое начиналось в нескольких сотнях метров от резиденции. Две недели, прошедшие после суда, диктатор был занят. То он улетал куда-то с очередной инспекцией, то закрывался на долгие совещания с Калевом и офицерами из интендантской службы. Они иногда завтракали вместе, но поговорить с Роувемом с глазу на глаз не удавалось, поскольку верный секретарь всегда ел вместе с ними. Йохан симпатизировал этому парню и видел, что Ро ему доверяет, однако то, о чём ему нужно было поговорить с диктатором, для чужих ушей не предназначалось.

– Ты слышал? – спросил диктатор. – Тот тип, которого судили, сошёл с ума. Наверное, от радости, что его оставили в живых. Ну да ладно, теперь это проблемы его родственников. Деньги в казну они уже внесли. Всё делается по воле Всевышнего. Публичная казнь не принесла бы столько пользы, как помилование.

– Не рано ли они организовали покушение? – выразил давно терзавшее его сомнение Йохан. – Если бы тебя действительно убили, то потерялся бы весь смысл введения диктатуры.

– Ну почему же? – возразил Ро. – Они бы тихо назначили другого диктатора, кого-то малоизвестного и полностью управляемого гражданской администрацией. Народ уже принял диктатуру как факт и даже её приветствовал, а исполнителя главной роли можно поменять в любой момент. С моей-то кандидатурой они уже крупно вляпались, никто не ожидал такой всенародной славы с первой минуты.

– Ты не боишься, что следующее покушение может быть более удачным?

Роувем задумчиво покачал головой.

– За себя самого я совершенно не опасаюсь. Наша задача добиться того, чтобы народ меня безоговорочно поддерживал. Для этого у нас есть трёхмерное телевидение и правильное информирование населения. Я как-то подыграю, насколько таланта хватит. А сейчас у нас намечается небольшое развлечение. Алон сообщил, что на нашей стороне не совсем естественным путём появился старый друг Дария: Шимон приволок некое тело в бессознательном состоянии. Тот уже пришёл в себя, отсидел три дня в карантине, и завтра Алон собирается устроить ему первый допрос. Так что утром нам придётся отправиться в Мегиддо.

***

Йохан, приоткрыв от удивления рот и вытянув губы, будто собирается присвистнуть, наблюдал на мониторе за допросом пленника. Алон, решивший лично пообщаться с Дэвидом, шестой час вёл с ним интеллектуальные беседы, которые, впрочем, никак не проясняли ситуацию. Прибывший с наслаждением играл словами и смыслами, сбивая шефа с толку, обсуждая с ним вопросы философии, религии и устройства общества.

– Почему ты сам не допросил его? – спросил Йохан сидевшего рядом Ро. – Мне кажется, мы не потеряли бы столько времени.

– Они с удовольствием общаются, – возразил тот. – Мне интересно, смогут ли они поладить между собой. Как видишь, ребятам есть, что обсудить. Этот тип – находка для пограничной службы. Но ты прав, мне пора вмешаться, шефу становится сложно.

Ро сел в кресло дознавателя, сменив уставшего Алона.

– Нам нужно поговорить, – недовольно буркнул шеф службы безопасности. Ро жестом показал, что будет готов к диалогу, как только освободится.

Он откинулся на спинку и заложил ногу за ногу, устраиваясь поудобнее и пользуясь возникшей паузой, чтобы рассмотреть собеседника вблизи.

Пленник выглядел немолодо. Это впечатление возникало из-за резко очерченных черт лица, глубоких морщин на лбу и выраженных носогубных складок. Одет он был на взгляд Роувема неудобно и непрактично – в классический костюм с рубашкой и галстуком. Ро представил себе, что ему пришлось бы носить постоянно такую одежду вместо мягких свитеров, штанов и рубах без воротника и пуговиц, и ему стало некомфортно.

Человек в свою очередь тоже внимательно рассматривал Роувема.

– Узнаёте? – спросил Ро.

Собеседник улыбнулся. Взгляд у него был прямой и открытый.

– В кино вы смотрелись забавнее, у вас была весьма необычная причёска с косичками. Кроме того, вы были значительно упитаннее. Впрочем, человек на экране или сцене всегда выглядит толще, чем в жизни. Но вы ведь не актёр, верно?

Ро молчал, продолжая изучать пленника. Тот чувствовал себя вполне уверенно, несмотря на необычность ситуации, в которой он оказался.

– Ваш предшественник совершенно не умеет вести допрос, – заметил Дэвид с долей язвительности. – Он не воспользовался той неожиданностью, с которой я был захвачен, и не задал мне ни одного значимого вопроса, дав мне возможность собраться с мыслями и продумать линию поведения. Вы ведь его начальник, верно?

Ро утвердительно кивнул.

– Да, шеф Алон в определённых ситуациях подчиняется мне. Но я бы на вашем месте не был так самонадеян. Нам удалось узнать значительно больше, чем вы предполагаете. Например, я знаю, что вы по образованию врач, как и я. Но я специализируюсь на хирургии, вы же занимались медициной катастроф, а после – вирусологией и бактериологией. Вы принимали участие в создании бактериологических лабораторий в разных странах. Возможно, результаты вашей работы мы чуть было не ощутили на себе, когда сюда попала группа людей, заражённых микст-инфекцией.

– Я к этому не причастен, – выпалил удивлённый собеседник. – Но…

Ро поднял раскрытую ладонь, давая понять, что он не договорил.

– С другой стороны, я знаю, что вы в качестве военно-медицинского советника сотрудничали со спецслужбами в нескольких «горячих точках» и организовывали так называемые «коридоры жизни» для вывода мирного населения из зон военных конфликтов и, насколько могли, препятствовали массовым изнасилованиям, объявив, что тех солдат, которые подхватят венерические заболевания, не будут лечить и лишат денежного обеспечения.

– Но откуда вы узнали? – изумился Дэвид. – Я ничего